Укротители демонов - Страница 108

108

— Смотрите-ка, он даже не упал, — сказал кто-то. Фраза не содержала в себе ни грамма насмешки. Даже китежское зелено вино по воздействию на пьющего не способно сравниться с напитками, которые подают в «Сломанном мече». Тот, кто пробует «Дикую лошадь» в первый раз, обычно оказывается на полу, а приходит в себя только через несколько дней с ужасной головной болью.

— Да, ты силен, братец, — уважительно прошамкал Старый Осинник. — Глядишь, из тебя на самом деле когда-нибудь получится герой.

— Но я уже… уже герой, — для того, чтобы говорить, приходилось прилагать значительные усилия. Слова резонировали где-то в глубинах черепа, заставляя трястись всю голову. — Я совершил подвиги!

— И какие же? — Стукнутый Черный повернулся к Агрогорну. — Мне еще стаканчик «Варварского топора», пожалуйста… Уж гулять, так гулять!

К счастью Булька, этого напитка ему не предложили. «Варварский топор», в отличие от «Дикой лошади», действует безболезненно, просто-напросто лишая пьющего головы до следующего утра. Он может ходить, разговаривать и даже петь, но голова в этом не будет принимать никакого участия.

И память, соответственно, тоже.

— Я… — Бульк сосредоточился, — разогнал грабителей… и убил много бандитов в «Пельменной»…

В том, что он убил их сам, у ученика сапожника были определенные сомнения, но без этого «деяния» список его подвигов выглядел до смешного кратким.

— Да, — тяжко вздохнул Старый Осинник. — Слыханное ли дело, а? Что за молодежь пошла! Прирезал пару человек — и герой! Вот я первого вампира голыми руками задушил! Он, стервец, чеснок есть не захотел! А всего я их укокошил тысяч пять…

— А я начал с похищения эльфийской принцессы, — задумчиво прогудел из-за стойки Агрогорн. — Урвен ее звали… или Оторвен… не помню. А заодно у ее папаши упер тот меч, что над дверью висит. Сковать его заново правда не удалось, но я ловко научился управляться с обломками…

— Мне повезло, я сразу ограбил храм! — Стукнутый Черный ощутимо раздулся под своим одеянием. — Меня отдали на обучение в святилище Братьев Ночи. Так я прибил настоятеля, захватил сокровища, и удрал!

— И это… это все подвиги? — удивился Бульк, изо всех цепляясь за столешницу. Грязный, покрытый соломой, которая сгнила еще год назад, пол таверны казался почему-то необычайно привлекательным.

— Да, — Старый Осинник кивнул, и в его шее что-то опасно затрещало. — Совершишь чего-нибудь подобное — и ты герой. Но главный спец по подвигам у нас сидит вон там в углу. Эй, Брежен, иди сюда!

К столу подсел толстый старик, основным элементом внешности которого были брови. Седые и кустистые, они нависали над глазами подобно двум островкам, буйной растительности.

— Чево… чво надо? — прошамкал бровастый. Челюсти его двигались как-то странно.

— Покажи ему свой иконостас, — проговорил Стукнутый Черный.

Брежен кивнул и распахнул на груди куртку. От обрушившегося на глаза блеска Бульк чуть не ослеп.

— Вот это герой так герой, — сквозь золотое сияние пробивался скрежещущий голос Старого Осинника. — Вот эта медалька — за убиение дракона, вот эта — за изнасилование восьми безумных воинственных жриц-девственниц…

— Неудивительно, что они были безумными, — хохотнул Агрогорн. — Если бы меня заставляли сохранять девственность, я бы тоже рехнулся!

— Эта, красненькая — за избавление какой-то деревни от умертвий, а вот эта… не помню…

— За приготвление-вление омлета, — гордо прошамкал Брежен. — Из яиц птицы Рух!

— Да, именно так, — кивнул Старый Осинник. — А говорит он не очень внятно, так это челюсть сломана в восьми местах. Плата, так сказать, за подвиги!

К этому моменту Бульк проморгался. Рубаха сидящего напротив него старика оказалась просто усажена медалями, значками и нашивками. Все они были золотые или позолоченные, и сверкали не хуже, чем целая драконья кладовая.

— Брежен собирал эту коллекцию лет сто, не меньше, — гордо сообщил Старый Осинник, — тут есть все награды, которые только можно получить в Лоскутном мире, в том числе значок «Активист лиги защиты насекомых» от разумных пчел Лоскута Ульи и нашивка «Мать-героиня» от эльфов Светлого леса. Как он ее получил — даже и не спрашивай.

Бульк ощутил себя раздавленным. С таким обилием подвигов ему вовек не тягаться, а уж о карьере эльфийской матери-героини он даже и не мечтал. Оставался последний аргумент.

— У меня есть меч! — заявил он.

Прозрачное, почти невидимое лезвие легло на стол.

— Неплохая игрушка, — сказал сидящий за соседним столиком седоусый дед в странного вида шапке из шерсти ягненка и накидке из того же материала, ужасно теплой на вид. Как он не запарился в ней — оставалось непонятным. Но для героя имидж важнее всего. Даже жажды. — Но моя сабелька не хуже!

Явившаяся на свет сабля была чудовищно длинной и тяжелой, и время, похоже, обломало об нее зубы. Но кое-какие следы при этом оставило. Лезвие в изобилии покрывали царапины и сколы, кое-где виднелась ржавчина.

— Ладно тебе, Чапай, издеваться над молодежью, — проговорил Стукнутый Черный, который после «Варварского топора» пребывал в благодушном состоянии.

Но седоусый, глаза которого сверкали озорством десятилетнего пацана, уже вошел в раж.

— Не лезь, — махнул он рукой, и вновь обратился к Бульку. — Попробуй ударить меня! Если с трех попыток не выйдет коснуться даже кончиком — ставишь мне стакан, а если сможешь хоть чуть порезать бурку — наоборот.

— Идет, — ученик сапожника немного протрезвел, и неожиданно для себя разозлился. Сейчас он покажет этим надутым старикам, что такое настоящее оружие! Заставит их заткнуться…

108